До сих пор большинство из нас знали Гонконг лишь как родину Джеки Чана, бесконечных эпидемий гриппа и дешевых подделок дорогих европейских брендов. Но сегодня он приковывает к себе внимание как эпицентр возможного китайского Майдана. Последние массовые акции протеста в этом китайском городе уже прозвали «революцией зонтиков», а официальный Пекин потребовал от Вашингтона не вмешиваться в ситуацию.
Город контрастов и триад
У каждой «цветной революции» есть два простейших объяснения, которые дают её сторонники и противники. Первые утверждают, что это стихийное восстание народа, выходящего на улицу протестовать против режима, за демократию и гражданские права. Вторые уверяют, что это спланированная спецоперация Запада (в первую очередь, США), ставящая своей целью проведение бескровного (как получится) переворота или создания в стране «управляемого хаоса».
События в Гонконге не стали исключением: китайские, а вместе с ними и российские политики сразу заговорили о «руке Запада», а на самом Западе их истолковали сугубо с положительной стороны. Однако каждая революция, подготовленная или спонтанная, всегда ложится на специфику региона, в котором она происходит. И в итоге её реальная сущность может быть весьма далека от заявленного дуализма демократии и тирании.
Так, например, «арабская весна» в Египте (2011) оказалась восстанием весьма далеких от демократии исламистов. «Революция тюльпанов» в Киргизии (2005) была войной племенных кланов. А февральскую революцию в Украине можно назвать олигархическим переворотом, совершенным на волне противостояния западноукраинских куркулей и донецких бандитов.
Свою специфику имеет и гонконгская «революция зонтиков», поскольку сам этот город не вписывается в обычные рамки нашего представления о Китае.
Сегодня многие уже и позабыли, что Гонконг был первым куском Поднебесной, оторванным от неё Западом: это случилось в 1842 году, после поражения Китая в Опиумной войне с Великобританией. Вскоре Гонконг и прилегающие к нему территории получили статус «заморских территорий». Удобная гавань стала главной базой англичан в Юго-Восточной Азии и на Дальнем Востоке, одним из самых известных международных портов – наравне с Нагасаки и Рио-де-Жанейро.
Но что ещё более важно, Гонконг стал южными торговыми воротами в Китай. Помимо него существовали еще двое, однако русский Харбин утратил своё значение после 1920 года, а международный Шанхай стал коммунистическим и подвергся национализации после 1949-го. Тогда Тайвань был еще только агарно-рыбацким островом, а Гонконг имел за спиной опору всей британской экономики, а потому бегущие от коммунистов крупные и средние компании и банки гоминдановского Китая переселились именно в него. После чего он стал единственными торговыми воротами с красным Китаем, сохраняя этот статус до 80-х годов.
Итогом стал небывалый экономический подъем Гонконга во второй половине XX века. Правда, вначале это был город чудовищных контрастов. Корпорации наживали огромные барыши на посреднической торговле между Китаем и Западом и эксплуатации дешевой рабочей нищих эмигрантов. Местные воротилы делали миллиардные состояния на спекуляции недвижимостью: с помощью триад, также эмигрировавших в Гонконг со всего Китая, они отжимали дома у бедняков и перепродавали участки компаниям. А триады, освоившись, «вкладывались» в производственный и торговый бизнес.
Экономика Гонконга была названа самой свободной в мире. И хотя, с одной стороны, бизнесменов не донимали чиновники, с другой, уровень социальной защиты и условий труда работников полностью зависел лишь от доброй воли нанимателей. Кто-то выжимал из них все соки за копейки, а потом вышвыривал на улицу больных и беременных, а кто-то платил очень высокую зарплату, обеспечивал медицинской страховкой и жильем. Но в целом к моменту воссоединения Гонконга с Китаем (1997 год) в городе уже сложился весьма многочисленный средний класс, представленный «лавочниками», чиновниками и высококвалифицированными специалистами. И вот как раз два последних «сословия» сыграли в жизни Гонконга немаловажную роль.
Студенты и «китайское чудо»
Чтобы стать банковским клерком, служащим какого-то бюро или инженером, молодой человек должен бы вначале окончить ВУЗ. Каждая гонконгская семья мечтает видеть своих детей студентами, хотя и не каждая может себе позволить оплачивать их учебу.
Гонконгские студенты знали, что через несколько лет обязательно получат хорошо оплачиваемую работу в офисе – в отличие от украинских студентов, 2/3 которых после окончания ВУЗа забрасывают свои дипломы за диван по причине ненадобности. Они знали, что становятся важной общественной силой. А еще, по причине юных лет, они энергичны и не против пошалить напоследок. И они действительно шалят: массовые акции протестов в Гонконге далеко не редкость, они случаются практически каждый год, и на всех них в первых рядах стояли именно студенты.
Однако в последнее время гонконгских студентов приводят на митинги не только высокие идеалы и желание оторваться, но и озабоченность своим будущим.
Когда в 1997 году Гонконг перешел под суверенитет красного Китая, то будущее тогдашних студентов виделось в самых розовых красках. Гонконгу на 50 лет была дарована некоторая автономия: экономическая и административно-политическая. Поэтому будущие городские служащие (коих в городе уже за четверть миллиона) уверенно смотрели вперед. А тогдашний дефицит специалистов в стремительно растущей экономике Большого Китая открывала широчайшие перспективы перед выпускниками экономических и технических ВУЗов. Кроме того, Гонконг оставался важнейшим торгово-финансовым и производственным центром, так что работы было полным-полно и дома.
Но прошло пятнадцать лет, и ситуация изменилась. Гонконгу становилось все труднее конкурировать с Большим Китаем в производстве, так что многие компании перенесли свои фабрики обратно на «материк». Немало финансовых компаний перенесли свою деятельность в Шанхай, ставший мощнейшей экономической столицей Китая. Таким образом, вакансий для молодых специалистов Гонконга становилось всё меньше как в родном городе, так и в Большом Китае - росло число своих студентов.
Конечно, Гонконг остается китайским центром международного банковского бизнеса, и через него по-прежнему проходят колоссальные суммы экспортно-импортных сделок и инвестиций, однако Шанхай уже отжимает у него этот поток. Причина проста: Шанхай - это главный экономический проект Пекина, полностью подконтрольный правительству КНР, в то время как Гонконг все еще остается в большей мере «западным» и вольнодумствующим.
Пекин оказывает на Гонконг не только экономическое давление. Его автономия сильно ограничивается системой местных выборов, контролируемой из центра. А с 2017 года её планировали заменить на еще более ограничивающую самоуправление региона. Собственно говоря, это ограничение демократии и стало формальным поводом к нынешним акциям протеста. Однако дело тут даже не в демократии, а в том, что последует за её потерей.
Так, например, местная власть Гонконга формирует местную бюрократию, она руководит целой армией госслужащих. И если местная власть будет полностью ставленницей Пекина, то и все гонконгские чиновники будут зависеть от его прихоти. Захочет – сократит их. Захочет – заменит своими людьми. А это значит, что у нынешних студентов Гонконга в родном городе могут возникнуть проблемы не только с карьерой, но и вообще трудоустройством. Да и в Большом Китае их принимают на госслужбу, как говорится, неохотно и с испытательным сроком, как потенциально неблагонадежных.
Вот почему студенты Гонконга активно включились в движение «Occupy Central», выступающее за проведение в городе прямых демократических выборов без «опеки» Пекина. Эти молодые люди действительно верят, что, сохранив в своем городе анклав демократии, они смогут сохранить будущее. Однако, подчеркнем, студенты являются лишь участниками, исполнителями, а не организаторами и заказчиками этого движения.
«Я твой небоскреб шатал!»
Понятное дело, что заказчики «революции зонтиков» себя никак не проявили, поэтому о них можно лишь догадываться. Но и поспешные заявления о том, Вашингтон пытается расшатать там традиционную китайскую «стабильность», далеки от реальности. Ведь существуют другие, более правдоподобные версии. Например, что эти волнения в Гонконге выгодны... самому Пекину.
В основе этой версии лежит необходимость проглотить и переварить Гонконг, стоящая перед китайским руководством. Во многом для устранения этого анклава западного мира в Поднебесной, как потенциального источника политической нестабильности. Что-то подобное этому когда-то происходило в Московском царстве после завоевания Новгорода: республиканские традиции новгородцев в Москве воспринимали как прямой вызов «освященной» вертикали княжеской власти, а сама идея о народном вече – как призыв к бунту.
Нужно заметить, что китайское правительство не зря опасается «потрясений». Вопреки представлениям о Китае как о дисциплинированном муравейнике, его история – это история множества восстаний, революций и междоусобиц, в которых гибли миллионы. Поэтому власти красного Китая частенько устраивали чистки: то «культурную революцию», то «борьбу с перегибами», то Тяньаньмэнь. Чистили левых и правых, уклонистов и оппортунистов, стараясь не допустить появления любой оппозиции власти, потому что вслед за этим в Китае обычно начинается очередная революция.
Но это лишь предположение, и целью Пекина может быть, например, лишь контроль над экономикой Гонконга – точнее, его банками и инвестиционными компаниями. Средний и тем более мелкий бизнес Гонконга не интересует Пекин, хотя это основа гонконгского среднего класса, главного носителя вирусов демократии и вольнодумства. Бизнесмены и просто мелкие лавочники-булочники, эти выросшие в британском Гонконге дети и внуки гоминдановцев, своим менталитетом и мировоззрением отличаются от «красной буржуазии» Большого Китая. Разорив их, Пекин имел бы дело лишь с крупными корпорациями и толпой зависимых наемных рабочих.
Корпорации не хотят ссоры с Пекином, потому что их бизнес сейчас полностью зависит от китайской экономики, в которую через них вливаются сотни миллиардов западных долларов. По большому счету, корпорациям даже наплевать на Гонконг, им всё равно, в каком именно городе у них будут центральные офисы, их интересуют только условия своей работы. Сейчас раздел корпораций на гонконгские и шанхайские проходит не столько по их географическому положению, сколько по их принадлежности. Как уже упоминалось выше, в Шанхае сосредотачиваются корпорации, подконтрольные Пекину, работающие с ним по новой схеме. В Гонконге же работают по старой схеме корпорации и банки, подконтрольные Западу.
Есть и еще одна версия: Гонконгский финансовый узел контролируется Британией и США, а в Шанхайском активно участвует Евросоюз. Вариантов много, но известно одно – между Шанхаем и Гонконгом ведется борьба за колоссальные деньги. И даже просто удивительно, что она выражается в невинной пока что «революции зонтиков».
Впрочем, не такая уж она и невинная, поскольку на 2% опустила котировку акций компаний Гонконга и еще больше ударила по тамошнему рынку недвижимости. А так как оный издавна находится в сфере интересов триад, то неудивительно, что те решили присоединиться к разгону акций, выступив в роли китайских «титушек». Впрочем, на демонстрантов бросали не татуированных членов кланов, а вооруженных дубьем полулегальных «гастарбайтеров» гонконгских мастерских…