Метод Бальцеровича, или почему Украина не Польша?

Очередная попытка либерально-рыночных реформ в исполнении правительства Яценюка закончилась ожидаемым крахом. И теперь команде Гройсмана-Порошенко приходится делать непростой выбор: продолжать идти тем же путем лишь из принципа, выполняя данные Западу обещания, или же повернуть в другую сторону по вынужденной необходимости.

Большинство аналитиков склоняется к мнению, что украинская власть, традиционно, попытается вести двойную игру. В чем-то она отступит назад, чтобы защитить интересы своего бизнес и не допустить социального взрыва, а в чем-то будет усердно имитировать продолжение реформ, чтобы продолжать получать политическую и финансовую поддержку Запада. И вот якобы как раз для более убедительного замыливания глаз она пригласила на работу в новое правительство именитого польского экономиста-реформатора Лешека Бальцеровича.

Пример для подражания

Такой выбор был не случайным: для Украины фигура Бальцеровича является поистине легендарной, хотя у себя на родине он не настолько популярен, а в других странах Европы вообще малоизвестен. Дело в том, что именно Бальцерович был отцом польской «шоковой терапии» (и автором этого выражения), положившей начало реформ польской экономики. Реформ успешных, уже много лет являющимся примером для постсоветских стран, пытающихся повторить польское «экономическое чудо».

После того как Украина поняла, что не является второй Францией или Великобританией, она неоднократно пыталась стать второй Польшей. Ориентир на польскую экономику стоял во главе рыночных реформ 90-х, а затем стал флагманом украинской евроинтеграции. Киев не всегда находил с Варшавой общий язык в современной политике, да и наша общая история разошлась несколько столетий назад, однако в экономике он всегда признавал её «старшей сестрой».

А для сотен тысяч украинцев, ездивших в Польшу на заработки, тамошний уровень жизни как раз и был наглядным примером того самого «европейского будущего», к которому стоит стремиться. Причем, в отличие от уровня жизни немцев или швейцарцев, эта планка была вполне достижима.

Однако ни в Украине, уже второй раз провалившей свою «шоковую терапию», ни даже в успешно проведших такие реформы странах Прибалтики, Грузии, Сербии, Болгарии и т.д., повторить успех польской экономики не получилось. Прибалтика впала в глубокую экономическую депрессию и её граждане массово выезжают на заработки, успехи Грузии и Болгарии более чем скромны, Украина же и вовсе пребывает в глубочайшем экономическом кризисе.

В чем же дело? Почему метод Бальцеровича, который многие политики и экономисты преподносят как универсальный и однозначно эффективный, отнюдь не везде приводил к положительным результатам? Дело ли в самой «шоковой терапии», или ещё в чем-то ином?

Выбор модели

Чтобы объективно оценить метод Бальцеровича, необходимо отказаться от примитивного, политически предвзятого, пропагандистского подхода к оценке экономических систем. Социалистическая экономика была не лучше и не хуже капиталистической, она была просто другой. Именно поэтому споры между фанами и критиками советского прошлого, с аргументами типа «а мы летали в космос» и «зато в стране не было джинсов», совершенно бессмысленны.

Экономика Польши 80-х годов представляла собою социалистическую индустриальную промышленность (в варианте почти госкапитализма), ориентированную на СЭВ, и уже полурыночный потребительский рынок, стремительно увеличивавший импорт западных товаров. Из-за возникшего дисбаланса внешней торговли и финансовой системы, в стране началась инфляция, сократившая уровень жизни и вызвавшая общественно-политический кризис. Из этой ситуации было два выхода: административно блокировать импорт и возвращать потребительский рынок в узкие рамки скудного социалистического ассортимента, или же переводить все отрасли экономики на капиталистические рельсы, чтобы интегрировать её в западный капиталистический рынок. Выбрали второе.

Однако и рыночные реформы можно проводить по-разному. Считается, что существует, как минимум, два пути: польская «шоковая терапия» и китайский «государственный капитализм». В разных вариантах, несколько отличающихся от «оригинала», они были применены многими странами. А, например, Россия, в 90-х пошедшая по пути «шоковой терапии», в эпоху Путина свернула на модернизированную под себя китайскую модель.

Если отбросить политическую чушь про «свободный рынок» и «тоталитарный режим», то главное различие этих двух моделей состоит лишь в механизме финансирования экономики. Либеральная рыночная экономика финансируется системой коммерческих банков и частных инвесторов, государственный капитализм вливает в экономику прибыль госкомпаний и бюджетные дотации. При этом мировой рынок может с одинаковым успехом работать как со странами либеральной экономики, так и со странами государственного капитализма, и странами смешанных моделей. Утверждения о том, что госкомпаниям закрывают путь на западные рынки – чушь, достаточно посмотреть как успешно там сбывают свою продукцию китайские и российские предприятия.

Однако государственный капитализм требует наличия источника больших валютных доходов. У Китая это прибыль от производства товаров, у России нефтедоллары. Польша, чья производственная экономика к началу реформ была во многом госкапитализмом, не имела таких доходов, в том-то и была проблема. Поэтому она была вынуждена пойти по пути либеральных реформ, привлекая финансирование западных кредиторов и инвесторов.

Шок и терапия

План Бальцеровича, главным образом, лишал госкомпании государственной поддержки, вынуждая их приватизироваться и искать помощи у западных кредиторов и инвесторов, перекладывая на их плечи всю дальнейшую заботу. Но чтобы привлечь оных в Польшу, нужно была провести ряд преобразований, улучшающих кредитный имидж страны и её инвестиционный климат. Это, пожалуй, самая трудная часть реформ, поскольку она напрямую затрагивает доходы и расходы населения, влияя на его уровень жизни. Таким образом, экономический шок испытывают не только предприятия, но и все граждане страны.

Заслуга Бальцеровича в том, что он провел весьма глубокую экономическую терапию с минимально болезненным для поляков шоком. 20% безработица и уровень доходов, всё ещё в разы меньше, чем у немцев и британцев, что вынудило миллионы поляков податься на заработки на Запад, стали главным минусом этой реформы. Но могло быть гораздо хуже – как в Прибалтике, как в Грузии, как в Украине.

Нужно заметить, что подобные реформы проводились и до Бальцеровича - например, в Великобритании, Чили, Израиле, Аргентине. Где-то они были более жесткими, где-то более мягкими: так, Великобритания и Израиль не стали разрушать свой социальный сектор, при этом Тэтчер вообще обошлась приватизацией госпредприятий, а в Израиле замораживали не только доходы населения, но и цены. А вот Аргентина везла в колоссальные долги и пережила дефолт, её экономика осталась аграрной и экспортно-сырьевой, а резкое падение уровня жизни в 90-х привело к массовым беспорядкам и мародерствам. Впрочем, повторим, бывает и хуже.

«Шоковая терапия» действует безжалостно, она не только разоряет лишившиеся господдержки предприятия, но и убивает внутренний рынок, сокращая бюджетные расходы, замораживая доходы населения или вовсе оставляя людей без заработков. Нередко это объясняют борьбой с инфляцией, хотя в раде случаев её вызывал не столько «печатный станок», сколько неконтролируемый рост цен «свободных» коммерческие на товары и услуги. Государство могло сдерживать цены, частный сектор их постоянно поднимал, чем и обесценивал национальную валюту. Кстати, во время реформ Бальцеровича, в Польше были установлены фиксированные цены и тарифы на важнейшие товары и услуги, что тормозило инфляцию и позволяло населению худо-бедно пережить «шоковую терапию».

Успех «шоковой терапии» в Польше зависел и от специфики её экономики, и от ряда благоприятных совпадений. Так, опорой польской экономики была и остается промышленность, причем не сырьевая, а машиностроение и легкая. И именно туда в начале 90-х пришел инвестор, для которого в очень короткие сроки создали благоприятные условия: минимум коррупции и бюрократии, снижение налогового пресса и «свободные экономические зоны» (их потом копировали в Украине для своих олигархов), большой рынок труда квалифицированной и не очень дорогой рабочей силы.

При этом, заметим, иностранный инвестор (в первую очередь европейский) очень охотно шел в Польшу, Чехию, Словакию, Хорватию, но почему-то почти не заинтересовался Прибалтикой, Грузией, Болгарией, и вообще сторонился Украины. Одновременно с этим, быстро поднявшая свою производственную экономику, Польша успела быстро завоевать рынки соседних стран, в том числе постсоветских, еще до великого нашествия китайских товаров. А это способствовало ещё большему ускорению её экономического роста. Плюс, добавим, полученные от западных стран и банков кредиты и субсидии не «распиливались» и прожирались, а грамотно использовались для стабилизации финансовой системы.

Таком образом, метод «шоковой терапии» не идеален и тем более не универсален, он должен быть индивидуально подобран для каждой отдельной страны, а слепое копирование может лишь навредить её экономике. Что мы и видим на примере нашей страны.

«Бідні, бо дурні»

Первая попытка проведения либерально-экономических реформ в Украине была предпринята еще в начале 90-х. Но это была, скорее лишь пародия на реформу, или даже какая-то масштабная диверсия. Отпускать цены в стране, где опыта свободного коммерческого ценообразования не было со времен НЭПа, было чревато: они росли каждый день. А это бесконечное подорожание компенсировали выпуском ничем не обеспеченных «купоно-карбованцев». Итог: гиперинфляция, утеря сбережений населения, чудовищное обнищание, разорение большинства предприятий. Причем, последнее было усугублено еще и потерей рынков, вызванных развалом СССР.

Не было достигнуто ровным счетом ничего, если конечно не считать достижениями закрытие заводов и массовую безработицу. Первая волна реформ запомнилась как эпоха жесточайшего кризиса, а еще это была первая попытка надуть МВФ, изображая видимость преобразований. Под обещания провести масштабную приватизацию и создать условия для иностранных выпросили большой транш. Но в итоге реформу затянули и провели в интересах нарождающейся украинской олигархии, получившей для себя и привлекательные предприятия, и льготы в «экономических зонах».

Не все предприятия нашли своих инвесторов. Было остановлено или практически утрачено всё высокотехнологическое производство, то есть Украина потеряла половину своей промышленности. Это непосредственно отразилось на её экономике: она стала преимущественно экспортно-сырьевой, контролируемой украинскими олигархическими кланами, культивирующими повсеместную коррупцию и вывозящими прибыль в оффшоры. Иностранные инвесторы обходили Украину стороной, поскольку тут их буквально «съедали».

В начале 21 века в Украине сформировалась весьма специфическая система олигархономики, которая защищала себя от любых нежелательных реформ и внешней конкуренции. Майдан отнюдь не уничтожил её, а стал лишь продолжением войны кланов за власть. Поэтому реформы правительства Яценюка были заранее обречены на провал, и проводились лишь в той степени, которая не противоречила интересам олигархии.

По существу, они повторяли не только бесцельность предыдущих реформ, но и точно также лишь создавали их видимость для выпрашивания кредитов. Каковы их итоги? Повышение тарифов, снижение социальных расходов, падение уровня жизни населения – в этом трудно усмотреть что-то положительное. Всё это устроили лишь затем, чтобы взять у МВФ в кредит еще пару миллиардов, причем эти деньги пустили на выплату старых долгов. «Шоковая терапия» по-украински была лишь шоком и страданиями, без всякой терапии. Она ничуть не затрагивала интересы олигархии, а когда такой вопрос все-таки встал, реформы (точнее, их видимость) быстро свернули.

Тем, кто еще верит в возможность либерально-экономических реформ, стоит посмотреть на украинскую экономику беспристрастным взглядом и задуматься над тем, что именно и в каких преобразованиях тут нуждается. Социализма в Украине уже давно нет, прежнего промышленного потенциала тоже, поэтому сделать тут «как в Польше», по Бальцеровичу, уже не получится, для этого пришлось бы вернуться в 1992 год, что возможно только в приключенческой фантастике.

Когда мы говорим о необходимости реформ нынешней украинской экономики, то мы должны понимать, что реформировать при этом придется ныне существующую модель олигархономики. Эти реформы либо укрепят её, позволив пожрать то, что еще оставалось неприватизированным и не распиленным, либо ослабят и уничтожат, позволив создать иную, более лучшую экономическую модель. В любом случае, чтобы открыть в Украину дорогу для иностранного инвестора, или поднять собственный малый и средний бизнес, или перейти на путь государственного капитализма – в любом случае сначала потребуется «подвинуть» олигархию.

Но Бальцерович не специалист по борьбе с олигархией, поэтому он вряд ли чем-то поможет Украине, которая сегодня нуждается в «шоковой терапии» не экономики, а социально-политической системы. Его советы и опыт будут совершенно бессмысленны для олигархической власти, которая пригласила его, по сути, лишь играть роль свадебного генерала для создания видимости кипучих реформ…