НАТО будет играть с Украиной в «кошки-мышки» так же, как и ЕС
03.08.2015 15:58

НАТО будет играть с Украиной в «кошки-мышки» так же, как и ЕС

По данным соцопроса фонда «Демократические инициативы» и Центра Разумкова, если бы референдум о вступлении Украины в НАТО проходил в июле 2015 года, «за» вступление в Альянс проголосовали бы 64% граждан, «против» - 28,5% и затруднились с ответом – 7,5%.

Столь рьяное желание украинского народа вступить в НАТО - это тезис, который может приниматься только как рабочая версия. Дело в том, что народ опрашивают таким способом, чтобы получить нужный ответ. Соответственно, 64% украинцев вряд ли понимают, что они получат от вступления в НАТО, а просто голосуют за лозунг, который сейчас актуален и популярен в контексте происходящих событий.

Точно такая же ситуация была и с результатами соцопроса граждан Украины касательно Ассоциации с ЕС. Если сейчас спросить людей, что они получили, а что потеряли за год после подписания Ассоциации, то я думаю, что сторонников евроинтеграции в том виде, в каком она происходила и происходит, было бы на половину меньше. Важный нюанс: не европейской интеграции как таковой, как стратегического курса и государственной политики, которая записана в наших основах внешней и внутренней политики. А там записано: «Интеграция в Европу с сохранением стратегического партнерства с Россией». В таком взвешенном варианте и сейчас бы половина граждан или половина с небольшим поддержала бы европейскую интеграцию. Но в том виде, в каком она сейчас происходит на фоне социальной катастрофы, которая уже произошла и все еще продолжает углубляться, люди бы передумали.

То же самое и с НАТО. Альянс представляется людям как некое позитивное будущее, которое на самом деле таковым не является, - в странах Центральной Европы и Балтии, которые вошли в НАТО и ЕС, с общественным мнением по этому вопросу не все так просто.

Что делать руководству нашей страны в связи с такой социологией? Нужно не заниматься популизмом и не ориентироваться, что вот мы опросили, получили 64% - и уже бежим в НАТО. У нас есть мощный Национальный институт стратегических исследований. Необходимо собрать экспертное сообщество и стратегов и, если у страны есть необходимость, пересмотреть основы внешней и внутренней политики, внести коррективы и провозгласить курс на вступление в НАТО, который не произойдет в ближайшие 10-15 лет по причинам, которые будут продиктованы партнером. В Альянс нас не примут потому, что мы не готовы. Но сотрудничество с НАТО по линии Министерства обороны и различных политических институтов у нас идет по нарастающей, потому что Альянс в последнее время все чаще выступает как политическая, а не военная институция. А все разговоры про вступление, про массовую поддержку граждан – это «сказки» для пенсионеров или для пионеров.

Если отвлечься от технических вопросов, то, конечно, вступление и членство в НАТО – это гарантия от различных негативных ситуаций, в которые мы сейчас попали. Но в той ситуации, в которой уже оказалась Украина, реализовать проект вступления в НАТО невозможно, потому что тогда Альянсу придется вносить существенные коррективы в свой устав: он запрещает принимать в члены страны с такими параметрами и характеристиками, как в Украине. Наше правительство не контролирует всю территорию страны, мы находимся в ситуации военного положения, как бы ее ни классифицировали – агрессия, АТО или гражданская война. Соответственно, идет целый ряд сопроводительных элементов и аргументов, которые перекрывают Украине «шлагбаум» по дороге в Альянс.

Теоретически, НАТО могло бы вопреки своим уставным положениям принять политическое решение о вступлении Украины в свои ряды. Особенно под давлением американцев как основных игроков в этой системе коллективной безопасности. Альянс может дать следующее объяснение: мы считаем целесообразным принять Украину в члены НАТО, несмотря на сложность ситуации, в которой она оказалась, учитывая, что только членство в НАТО может разрешить ситуацию, и это соответствует национальным интересам Украины в нашем понимании и в понимании тех интересов, которые сейчас отстаивает политическое руководство страны. Но это теоретический вариант, потому что здесь не учтены взаимоотношения НАТО – Россия, а они бы повлияли на принятие или на непринятие подобного решения, как один из концептуальных факторов.

Более того, НАТО тоже больше заинтересовано играть с нами в «кошки-мышки»: вот вы сделаете это – мы вам дадим это, вы сделаете то – мы дадим то. Точно так же, как эту игру с нами продолжает ЕС. То есть, с одной стороны, они нас как бы поощряют, а с другой, когда дело доходит до конкретных шагов, они говорят, что «мы вам поможем, но при условии, что вы будете сами себе помогать».

Например, сейчас Украине, как воздух, необходимы и оружие, и дипломатическая поддержка, и деньги. Причем объемы финансирования нам нужны больше, чем те, которые нам обещают, - то есть нам обещают гораздо меньше, чем нам это необходимо. Мы сейчас подходим фактически к тем цифрам, которые в последние месяцы своего премьерства просил у Запада Николай Азаров – 65 миллиардов долларов. Но два года назад еще не было ни войны, ни социальных неурядиц, ни соответствующего курса доллара, как сейчас. Тогда в Брюсселе ужаснулись и сказали, что это какие-то манипуляции, что эта цифра неизвестно откуда взялась и т. д. А сейчас Украина приближаемся к тому, что если не в сентябре, то в конце октября, правительство Яценюка будет просить у Запада 65 млрд. долларов, причем это минимальная сумма. Но нам их никто не даст и даже не обещает, хотя фактически возникновение ситуации, из-за которой Украина нуждается в такой внешней финансовой помощи, в значительной мере является или заслугой, или виной подписания Соглашения об ассоциации с ЕС. То есть европейские партнеры должны были бы ощущать перед нами свою ответственность. Они ее ощущают, но платить за нее не хотят. То же самое касается и НАТО в российском контексте. Европа играет с нами в игру «помоги себе сам – тогда и мы немного поможем». Однако получит ли Украина такую помощь, зависит от России в виде поставок газа, увеличения оплаты за транзит, возобновления или сохранения кооперативных связей, которые позволяют сберечь определенное производство или сегменты производственных процессов, систем и т. д.

Под давлением социологических опросов, организованных и поданных обществу определенным способом, мы можем побежать за очередным «зайцем». Мы уже за ЕС побежали – и получили словесные декларации и очень сложную ситуацию. НАТО может оказаться таким же «зайцем».

Тогда возникает вопрос: а что будет после НАТО? Членство в НАТО – это то, что наше государственное руководство рассказывает людям для того, чтобы отвлечь их от очередного повышения тарифов на услуги ЖКХ, которое будет в октябре. Мы бы могли без него обойтись, но те, кто диктует нам условия нашего существования, не обойдутся. Американцы умеют предлагать какие-то неформальные варианты решения ситуации: если они нас смогут принять в члены, они нам придумают какое-то другое название. Точно так же, как, когда они бомбили Сербию в 1999 году, осуществляли прямой акт агрессии, они назвали это гуманитарной интервенцией для того, чтобы успокоить и собственное гражданское мнение, и европейское общественное мнение – чтобы выйти сухими из воды.

Соответственно, если мы сейчас побежим за НАТО и проголосуем за него, подпишем с Альянсом какой-либо документ, США могут придумать новое политическое название нашему участию. И они могли бы предложить, но зачем это нам? Войска НАТО не будут воевать на Донбассе ни при каких условиях. Даже если кто-то из руководства НАТО или из американцев и примет решение об участии в войне на Донбассе, то, во-первых, они будут полгода искать страну, которая отправит туда своих солдат, а во-вторых, после того, как потеряют в боях первые 100 солдат, они будут искать форсированный форс-мажором миллион причин для того, чтобы вывести оттуда своих людей. Это закономерности существования этой организации, и мы, к сожалению или к счастью, их не сломаем.

В целом, социологам следует откорректировать свою работу. Провести исследования по фокус-группам, задать людям дополнительный вопрос: «Что вы ожидаете от вступления в НАТО?». Тогда картина общественных настроений будет более ясной и достоверной.