План «Барбаросса»
Для наших кинозрителей это самый известный план в истории. Более известный, чем «хороший план» товарища Жукова, и уж подавно, чем таинственный «план Маршалла» (некоторые уверены, что это один и тот же план маршала Жукова). Но хотя этой «Барбароссой» нам всем прожужжали все уши ещё в школе, с содержанием этого коварного замысла Гитлера знаком лишь один из ста. Даже сейчас, когда с ним можно запросто ознакомиться в Интернете.
Может быть, это и к лучшему. Потому что у многих ознакомившихся с планом «Барбаросса» возникают недоуменные вопросы. Дело в том, что он какой-то незавершенный. Вот немецкий Генштаб предлагает разгромить советскую армию точно так же, как того хотел Наполеон. Вот кто-то, очевидно, Сам Гитлер, предлагает оттеснить её остатки за линию Архангельск-Астрахань, в глухую (тогда ещё) Сибирь, а уральские предприятия уничтожить авиаударами. Всё это довольно грамотно с военной точки зрения, однако у этого плана нет главного – у него нет финала.
Ну разгромят, ну отбросят, а что потом? Нет ни предложения заключить мир с разгромленными «советами», ни планов их полного уничтожения. Такое впечатление, что военное руководство Германии было полными идиотами, собирающимися ввязаться в войну, не имея при этом конечной цели.
Конечно, с германской стороны официальной причиной войны в СССР было «предупреждение советской агрессии». Наверное, если бы Германия выиграла войну, эта версия стала бы официальной для всего мира. Но вышло ровно наоборот, поэтому её назвали «грязной геббельсовской пропагандой», а официальной стала советско-британская версия о «патологической ненависти нацистов ко всему человечеству и навязчивой идее покорить весь мир».
В устах политиков Британской империи последнее звучало с особым цинизмом, тем не менее, с 1945 года такие выражения как «мировое господство», «превосходство белой расы» и «неполноценные народы», стали ассоциировать исключительно с германским нацизмом. Позабыв, что их родиной, вообще-то, была старая добрая Англия. И то верно: победителей не судят, а на побежденных вешают всех собак. Тех же, кто пытается подтвердить официальную германскую версию причины войны с СССР (таких, как беглый Резун-Суворов), подвергают остракизму.
Вам нужно ресурсов? Их есть у меня!
В общем, как именно Гитлер собирался поступить с разгромленным СССР, так и осталось тайной, которую он унес с собой в яму возле Рейхсканцелярии (или в Аргентину). Но из «Mein Kampf», единственной книги Гитлера (куда ему до графомана Януковича), мы можем в общих чертах понять, чего же всегерманский фюрер от нас хотел.
Он хотел ресурсов. Полезных ископаемых (нефть, руда, уголь), сельскохозяйственной продукции (зерно, мясо, млеко, яйка), дешевой рабочей силы (гастарбайтеров) и территории для расселения немецких «колонистов» (безземельных голодранцев из Германии и Австрии). В этом заключалась его идея «освоения жизненного пространства на Востоке». Почему на Востоке? Потому что когда Германия в 1914-м сунулась на жизненное пространство Запада, ей больно набили морду. Разделаться же с одиноким Советским Союзом немцам казалось делом не столь трудным. А зря!
В наши дни кажется нелепым и чудовищным пытаться заполучить военным путем то, что сегодня та же Германия спокойно приобретает за свободно конвертируемую валюту. Более того, всё это ей с радостью за эту валюту предоставляют. Российская Федерация с гордостью сообщает об увеличении экспорта нефти и газа в западном направлении, Украина испытывает оргазм, когда умудряется продать немцам немного зерна или рапса, толпы добровольных гастарбайтеров могут только мечтать о работе в Германии. Единственное, что пока не удается продать, это территории. Наверное, потому что немцам они пока и даром не нужны.
Но всё это стало возможным в мире, который завоевал генерал Доллар. За эти нарезанные зеленые бумажки люди готовы продать всё, включая свои руки, головы и многие другие части тела. На острой жажде долларов держится нынешняя мировая экономика. Тогда же ситуация была, вероятно, несколько иной. Поскольку и Германия, и Япония начали войну именно потому, что не имели возможности покупать всё необходимое за валюту. Они попытались перестроить мир, в котором для них внезапно не нашлось места, силой оружия.
Следует заметить, что Германия вполне могла избежать войны не только с СССР, но и с западной коалицией. Как известно, до 1933 года Советский Союз поставлял германской республике миллионы тонн ресурсов по взаимозачету: мы вам зерно и нефть - а вы нам машины и технологии. Это было выгодно обеим сторонам. Германия смогла торговать без участия «мировой валюты», а СССР продавал свои ресурсы не за фантики или импортный ширпотреб, а за необходимое для развития своей экономики оборудование. Однако после прихода к власти нацистов обе страны рассорились на политической почве. А их перемирие в 1939-41 гг. было недолгим.
Наверное, не стоит очередной раз жать на кнопку «мирового заговора», однако есть немало мнений, считающих, что Германию и Советский Союз подталкивали к войне друг с другом. Возможно, так активно, что Гитлер просто забыл дописать план «Барбаросса» до конца – и пошел в атаку, так до конца и не осознав, во что он вляпался…
Бегущая Европа
Начало Второй мировой войны было совсем не похоже на старт Первой. Боевые действия 1939-41 гг. больше походили на скоротечные войны, которые США вели в начале XXI века. Только в роли Пентагона тогда выступал Вермахт.
Всего за один месяц была разгромлена Польша. При этом из 630 тысяч поляков, воевавших на западном фронте, бежали или сдались в плен 420 тысяч. На восточном фронте (против СССР) ляхи проявили еще меньшую доблесть: там из полумиллионной армии в плен сдались 454 тысячи вояк (почти все).
В течение полутора месяцев активных боевых действий против Франции (10 мая – 22 июня 1940 г.) немцы в пух и прах разгромили 2,8-миллионную армию «лягушатников» (и заодно 200-тысячную армию англичан). Потеряв при этом 150 тысяч убитых и раненых, немцы в свою очередь уложили 360 тысяч французов и взяли в плен еще 1,85 миллиона! Остальные просто дали дёру кто куда, подарив Германии тысячи танков, пушек, грузовиков.
Разгром Югославии вообще был похож на скверную комедию. На это немцам потребовалось всего 11 дней, за которые они потеряли аж 150 убитых солдат! На противоположном конце таблицы – разбежавшаяся 850-тысячная югославская армия. Белград был взят разведывательным взводом (!), навстречу которому вышел с поднятыми руками весь гарнизон столицы (3,5 тысячи человек) во главе с мэром, смиренно несущим на подушечке ключи от города.
Голландская армия (280 тысяч) разбежалась в полном составе за четыре дня войны. На их фоне греческая армия (430 тысяч), продержавшаяся против двукратно превосходящего противника аж три недели, выглядит просто мужественными потомками спартанцев.
Таким образом, летняя (1941) катастрофа Красной армии была продолжением целой цепи военных сливов европейских стран. Поэтому тем, кто утверждает, что в ней был виноват «сталинский режим, заголодоморивший свой народ и репрессировавший цвет армии», стоит задаться вопросом: а что, французских крестьян тоже голодоморили или, может быть, поляки расстреляли своих генералов? Почему т.н. «свободные люди свободных стран» не хотели воевать и защищать свои страны от «кровавой тирании»?
Очевидно, что РККА была, как минимум, ничуть не хуже всех других европейских армий. А учитывая, что потом она сама обратила немцев в бегство, то, пожалуй, что и наилучшей…
Западные ворота
И тем не менее, летом 1941-го белые кальсоны бежали, мелькая босыми пятками. Зачинателем этого смертельного марафона стал Западный фронт (Западный особый военный округ), благодаря которому, можно сказать, и началось великое отступление на восток.
К началу боевых действий в его составе было: 678 тысяч человек личного состава, 10296 орудий и минометов, 2189 танков (из них 114 КВ и 238 Т-34), 1539 боевых самолетов. Это больше, чем силы «международной коалиции», захватившие Ирак, и раз в пять больше, чем вся нынешняя украинская армия. Отметим: речь идет лишь об одном из военных округов.
Ему противостояли примерно равные силы немцев: 634 тысячи человек личного состава, 12500 орудий, всего 810 танков, 1677 самолетов (И. Мощанский, «Гибель фронтов»). Чтобы отбить их, командующему Западном округом/фронтом генералу Павлову было достаточно просто иметь такое желания. При его силах это было вполне возможно. Однако такого желания он, похоже, не испытывал.
Одни говорят, что генерал Павлов продался немцам. Другие – что он был просто раздолбай. Третьи – что генерала так напугали аресты заговорщиков Тухачевского (пресловутые репрессии «цвета армии»), что он стал перестраховщиком, не решавшимся предпринять что-то без письменного приказа сверху. Возможно, что все они одинаково правы, настолько нелепы и преступны были действия (точнее, бездействие) Павлова. Так получилось, что под его мудрым руководством Западный округ вообще никак не готовился к войне.
По воспоминаниям маршала Голованова (тогда – командира полка), в июне Павлов не просто игнорировал донесения о концентрации немецких войск, но и лично докладывал Сталину, что «мои разведчики ничего такого не обнаружили!». Войска были расквартированы по плану «летних лагерей» и увлеченно занимались тем, что выравнивали по нитке койки, тумбочки, палатки. Так же, как на параде, выравнивали стоящие под открытым небом самолеты, танки, тягачи, орудия. Личный состав дивизий усердно подметал дорожки, стриг кусты, разучивал песни, маршировал с вениками вокруг бани. Офицеры готовились в отпуск и оживленно обсуждали, где его лучше провести: на даче или в Крыму? Словом, военный округ Павлова представлял собой что-то вроде современной украинской армии, разве что его вооружение было не распродано, а солдаты не голодали.
Когда вечером 21 июня Москва разослал Директиву №1 (боевая готовность), Павлов передал её в свои дивизии лишь за 30 минут до начала немецкой атаки. После чего вообще пропал в неизвестном направлении на целую неделю (его последующие показания о том, что он якобы руководил войсками из штаба 10 армии, не подтвердились). В дивизиях дежурные офицеры несли директиву командующим уже тогда, когда над их головами летели немецкие самолеты.
Балтийский и Черноморский флоты встретили их огнем зенитных орудий, возле которых еще с полуночи курили поднятые по тревоге бойцы. В это же время Прибалтийский военный округ выдвигался к границе в боевых порядках. На Юго-Западном направлении войска Киевского и Одесских округов уже занимали траншеи и прогревали двигатели.
И только для дивизий Западного округа война началась внезапно. Только солдаты Павлова выскочили навстречу немцам в белых кальсонах, с табуретками и лопатами в руках. Артиллерия была выведена из частей куда-то на полигоны. Самолеты, стоящие на аэродромах, как по линеечке (без горючего, а то и без двигателей), расстреливались оптом, с одного захода. Танкисты растерянно метались между складов, пытаясь получить горючее и боеприпасы. А связи между частями и вовсе не было.
В результате, уже к вечеру 22 июня ряд дивизий отошли назад на 20 километров, бросив не только не пограничников, которые как раз встретили врага на огневых позициях и удерживали их до конца, но и знаменитую Брестскую крепость. Через два дня дислокация дивизий Западного фронта приняла хаотический характер, и сквозь огромные прорехи вглубь СССР устремились немецкие танковые группы. На десятый день войны немцы продвинулись уже на 400 километров, взяв в плен только в районе Белостока 116 тысяч пленных, а остатки Западного фронта представляли собой дерущиеся в окружении или пробиравшиеся на восток разрозненные дивизии, потерявшие до 80% личного состава. По сути, фронта уже не существовало, и через широкие ворота, любезно распахнутые Павловым, на Москву шла бодрым шагом группа армий «Центр».
К счастью, план «Барбаросса» не учитывал, что у СССР будет еще второй, а за ним и третий стратегические эшелоны войск. Уже в июле Западный фронт пополнился тремя новыми армиями и вскоре вступил в Смоленское сражение. Однако он и далее оставался самым невезучим, самым проблематичным из всех фронтов. Немцы прорывали и окружали его несколько раз. Постоянное отступление Западного и созданного на его базе других фронтов привело также к тому, что немцы, вырвавшись далеко вперед и повернув на юг, сумели создать печально известный Киевский котел (более 660 тысяч пленных). А в 1942-43 гг. Западный фронт бесславно участвовал в затяжной Ржевской операции.
Паника
Нельзя сказать, что с первых дней войны все дружно развернулись и с криками «тикайте, хлопцы!» ломанулись к ближайшему лесу. Нет, РККА довольно храбро оборонялась и даже предприняла попытки контрнаступления. Но если её оборона была более-менее удовлетворительной, то попытки наступления превращались в новые катастрофы.
Сражение под Прохоровкой (июль 1943-го) называют крупнейшей танковой битвой Великой Отечественной, хотя это не совсем верно, поскольку куда более крупная битва произошла в конце июня 1941-го в районе Дубно - Броды. Тогда шесть мехкорпусов Юго-Западного фронта (3695 танков, из них 258 КВ, 498 Т-34 и 48 Т-35) атаковали 1-ю танковую группу фон Клеста (628 танков, из них 100 Pz-IV и 355 Pz-III). Итог этого сражения был таков, что о нём долгие годы старались просто помалкивать: советская сторона потеряла более полутора тысяч машин, немецкая всего 134.
Правда, большая часть наших потерь были не боевыми – масса машин ломались, застревали, у них заканчивалось горючее, и их просто бросали. Именно так мы потеряли почти все КВ и «царь-танки» Т-35. Немцы заботливо подбирали брошенную технику, рисовали ей кресты и включали в состав своих танковых частей: так в Вермахте появились Pz Kpfw Т26, Pz Kpfw ВТ, Pz Kpfw KV и даже Pz Kpfw Т35.
Подобные неудачи (мягко говоря) первых дней войны весьма деморализовали личный состав. Появились слухи о непобедимости немцев, об их невероятном численном превосходстве и т.д. Панику добавляли регулярные авианалеты, вопли «немцы прорвались!» и полная неуверенность, что же на самом деле происходит.
Но не стоит в этом винить солдат, особенно мобилизованных мужиков из второго и третьего эшелонов, многие из которых и в армии никогда не служили. В наше время все гаразды рассуждать о подвигах и патриотизме, сидя за клавиатурой. Что бы они делали, окажись на месте безоружного пополнения, которое выгрузили с вагонов прямо перед носом противника? Такой факт, к примеру, случился 27 июня в Жлобине (Западный фронт), однако, к счастью, их не гнали в бой с палками в руках жестокие комиссары (как в голливудских фильмах). Напротив, практически сразу же политработники организовали срочную эвакуацию людей в тыл, а затем доложили о вопиющем безобразии прямой телеграммой Сталину.
К сожалению, далеко не все начальники были столь ответственны за жизнь подчиненных. Некоторые даже не могли толком спасти собственную шкуру. Глядя на таких растерянных горе-командиров, личный состав действовал на свое усмотрение, каждый согласно своему характеру и своим взглядам на жизнь. Некоторые совершали удивительные подвиги. Так, безымянный экипаж одинокого, непонятно откуда взявшегося танка Т-28 ворвался в захваченный Минск и добрых два часа ездил по нему, круша немецкие колонны. Однако была и огромная масса бегущих, включая офицеров.
«С поля боя постыдно дезертировала 111-я дивизия, её командиры бежали первыми, споров петлицы и сняв знаки различия»… «Подобранные и вновь сформированные в подразделения отставшие от частей бойцы и дезертиры вновь разбредаются»… «В городе брошено множество военного имущества, артиллерийский склад, эвакуировать его не на чем, представителей артиллерийского управления в городе нет»… «В городе масса беспорядком, грабили квартиры комсостава и магазины»… «Комендант назначает в караул бойцов, бегущих с фронта, но они зачастую бросают свои посты и уходят»… «В городе чувствуется паника, причем порождают панику ответственные работники. Дирекция маслобойного завода сожгла завод и скрылась, то же самое сделал начальник бензосклада»…
Лето 1941 года пестрило подобными докладами. Большую роль в усилении паники сыграло общее отступление войск, а также постоянные выходы из окружения. Порой на дороге вместе сливались бойцы отходящей дивизии, группы выбравшихся из леса бойцов и масса разрозненных беглецов. При встрече с начальством все они утверждали, что «идут к своим», а вот появление немецких мотоциклистов или тем более бронемашины вызывало у дезертиров новый приступ паники. Они метались, бежали в лес, кричали – и заражали своим страхом других.
«Опыт борьбы с немецким фашизмом показал, что в наших стрелковых дивизиях имеется немало панических и прямо враждебных элементов, которые при первом же нажиме со стороны противника бросают оружие, начинают кричать «нас окружили» и увлекают за собой остальных бойцов. В результате подобных действий этих элементов дивизия обращается в бегство, бросает материальную часть и потом одиночками начинает выходить из леса. Подобные явления имеют место на всех фронтах. Если бы командиры и комиссары таких дивизий были на высоте своей задачи, паникерские и враждебные элементы не могли бы взять верх в дивизии» - говорилось в директиве Ставки от 12 сентября 1941 года, которая приказывала сформировать первые заградотряды.
Это была довольно эффективная мера: всего за месяц (до 10 октября) заградотрядами было задержано 657 364 солдат и офицеров, отставших от своих частей или бежавших с передовой. Кого-то тормознули на дороге, кого-то выдавливали в ходе облав в лесах и оврагах, многих останавливали в паре километров от окопов. Вопреки вздорным слухам, никто не гнал их обратно в атаку пулеметными очередями: задержанных направляли в сборные пункты, где из них формировали новые подразделения. Лишь около 5% из них, самых подозрительных (а также крикунов), передавали следственным органам или военным судам…
Однако до появления заградотрядов остановить панику бегства было просто некому. Хаос усиливался, если дорога была заполнена гражданскими беженцами, особенно транспортом тикающими от немцев «ответственных работников», оказавшихся самыми безответственными (самое большое число бегущего начальства даст осенью 1941-го Москва).
Действительно, напуганные слухами о том, что немцы расстреливают всех коммунистов (а партийными было большинство начальников), директора, секретари и заведующие спешно паковали вещи, сажали в служебное авто жен с фикусами в руках и велели гнать без остановок. Оставленный на произвол судьбы народ лишь недоуменно пожимал плечами – и тоже паковал пожитки.
Помнившие относительно цивилизованных немцев образца 1914-1918 годов, они еще не знали, что нацизм сильно изменил их характер. Поэтому прихода немцев цивильные особо не боялись, даже евреи (ворвавшиеся полицаи-ОУНовцы станут для них неприятным сюрпризом). Основная масса беженцев вообще бежала не от немцев, а от боевых действий. Точно так же они будут бежать в обратную сторону, от надвигающегося фронта, в 1943-44 годах. Ведь когда шел бой за город или село, то их жители становились заложниками войны. По их домам обе воюющие стороны били из пушек, бросали на них бомбы, поливали окна из огнеметов, не задумываясь о том, а не остались ли в них случайно их жильцы?
Да и родители молоденьких дочерей чувствовали себя, как на иголках, пряча их ото всех: если не оккупант снасильничает, так освободитель соблазнит, а потом воспитывай байстрюка!
Никто не хотел умирать
Подобная ситуация с паникой и бегством является типичной для всех войн, в которой одна из сторон терпит поражение и вынуждена быстро отступать. Думается, что если в ближайшее время война придет на территорию Украины, то мы станем свидетелями еще более грандиозного бегства. Автоколонны с бегущим начальством просто заблокируют трассу на «Борисполь». Вот только вряд ли они успеют воспользоваться его услугами: украинская армия, в которой каждый пан генерал является Павловым в квадрате, разбежится так быстро, что противник просто не увидит ни одного нашего «вояки». Только брошенные воинские части, на складах которых будут до конца копошиться вороватые прапорщики.
И это понятно: среди личного состава «збройних сил» вряд ли найдется достаточное число идиотов, готовых рискнуть жизнью ради Партии Регионов и Виктора Януковича. Или ради тех политических сил, которые придут к власти после них. Думается, что и сама украинская власть не питает на этот счет никаких иллюзий. Именно поэтому она не тратится на бесполезную для неё армию – и опирается лишь на «органы», которые защищают её от народного бунта.
Это понимал и товарищ Сталин, который видел, что призывы пострадать за социализм и родную партию не имеют в народе большого отклика. Слишком много народу было просто аполитичным (особенно среднее и старшее поколение), некоторые затаили обиду на советскую власть, а население регионов, присоединенных в 1939-40 годах вообще было проблематичным. Так, например, в западной Беларуси возникнет немало «самостийных» районов, Галиция даст немцам одноименную дивизию СС, а маленькая Литва – целых две, причем Курляндия останется так и не освобожденной территорией. «Антисоветскими» окажутся крымские татары, донские казаки, кавказцы, да и про Локотскую республику с РОА не стоит забывать.
Поэтому уже в своем обращении от 3 июля 1941 года Сталин ввел термин «Великая Отечественная война», тем самым определив народно-патриотический характер агитации. В которой лубочные герои-пролетарии, разрывающие цепи империализма, были заменены на лубочных витязей, поражающих мечами проклятых немцев. Это был, так сказать, базис новой пропагандисткой политики. Однако работал он неважно (Николаю II объявление войны Отечественной так и не помогло), поскольку лубочная пропаганда способна породить только лубочных патриотов – храбрых лишь в мирное время.
Действительно, ура-патриотизм, равно как и национализм, является хорошим средством для зажигания воинственного духа – но не способен поддерживать его в бою. Толпа, которую собрали на площади под лозунгом «они съели наше сало!», будет плохим воинским подразделением. Что и доказали всевозможные «национальные» формирования, которые «отважно» расправлялись со старухами и малолетними подпольщиками, но бежали при виде советских танков. Но кино про Александра Невского тоже не прибавляло боевого худа советским окопникам.
Мужику, над головой которого свистят пули и осколки, требовалось что-то ещё. Это другое было найдено в ходе зимнего контрнаступления под Москвой. Фотографии сотен деревень, сожженных при отступлении немцами, к которым добавили фото казненных советских диверсантов (той же Космодемьянской) стали именно тем стимулом, который делал добродушного мужика злым, отчаянным и смелым. Новые плакаты призывали воинов защитить свои семьи от оккупантов, освободить их, а тех, кто их потерял – отомстить фрицам. Конечно, к фотографиям пришлось добавить и «авторитетное мнение» тех, кто точно знал, что немцы намереваются рано или поздно уничтожить всех жителей СССР, а кого не убьют – сделают рабом и будут пинать его ногами.
И это сработало! Лучше всяких былинных богатырей, лучше всяких чудотворных икон, и уж конечно лучше призывов установить советскую власть в Европе. Бойцы получили твердый ответ на вопрос, почему им нужно не бежать, а воевать. Ведь подобная пропаганда не только задевает каждого за живую струну, она ещё и универсальна, она совершенно независима от действующей власти. Неважно, кто правит страной, если речь идет о том, чтобы спасти своих родных и близких от кровавого супостата. Кстати, с конца 1944 года точно такую же пропаганду стало применять и ведомство Геббельса. Немцев, которые уже стали разочаровываться в своем фюрере, призывали защитить своих жен и дочерей от злобных монголоидных насильников, историями о которых пестрели пропагандистские газеты.
Интересно, что данная пропаганда оказалась столь живучей, что в неё верят и по сей день, с яростью обрушивая на скептиков праведный гнев…
Что же, можно только радоваться тому, что в Советском Союзе нашлись не только миллионы здоровых мужиков, но и находчивые политработники, сумевшие вдохнуть в них боевой дух, а также прекрасная экономка, давшая им в руки оружие и военную технику. К сожалению, у Украины ничего этого нет. Население болеет, бухает или горбатится перед компьютерами, промышленность убита и разграблена, все агитаторы – тупые идиоты. У нас нет даже большой территории, по которой бы мы смогли далеко-далеко убежать от врагов. Поэтому мы просто обречены…
