Роковая ошибка
В мае 2008 года Яна Малюзина узнала, что ее сын Иван Баланда тяжело болен. Из луганской областной больницы их направили на лечение в киевский Институт рака.
– Мы прибыли в Киев, – рассказывает Яна. – Пройдя все обследования, нам поставили диагноз: нейробластома забрюшинного пространства 4-й степени. Наш лечащий врач Михаил Стежка сказал, что у нас неплохие шансы, так как ребёнок очень маленький (6 месяцев) и в таком возрасте болезнь хорошо поддается лечению.
Обследование показало, что опухоль в забрюшинном пространстве почти мертва и операбельна, также был обнаружен метастаз в области правой подвздошной кости. Ребенку назначили четыре блока химиотерапии, после чего 5 октября была проведена первая операция. Уже через неделю после ее проведения Ваня чувствовал себя отлично. Ребенку назначили еще три блока химии, после чего была запланирована вторая операция по удалению крыла правой подвздошной кости.
Перед операцией выяснилось, что, несмотря на пройденные три блока химии, опухоль продолжала прогрессировать, помимо подвздошной кости уже поражены и правые паховые лимфоузлы.
Однако операцию не отменили. Вдобавок у Вани обнаружили гепатит Б.
– 5 февраля 2009 года моему сыну сделали вторую операцию, – говорит Яна. – По словам врачей, которые оперировали, Климнюка В.И. и Стежка М.А., операция прошла нормально, хотя удалить всю опухоль им не удалось, так как они боялись затронуть седалищный нерв.
Через две недели после второй операции у Вани над правым глазом стала расти шишка; только когда она стала очень заметной, ребенка решили направить в Москву на обследование. Оказалось, что у ребенка рецидив с множественными метастазами.
В московском Научно-практическом центре помощи детям профессор Тимур Шароев подтвердил, что вторую операцию делать было не нужно и что вообще нейробластому в костях хирургически трогать нельзя. Профессор дал Ване 1% из 100% на выживаемость.
«Почему доктор Климнюк (главный детский онколог Украины) взял на себя ответственность удалять прогрессирующую опухоль? – спрашивает Яна в письме к министру здравоохранения Василию Князевичу. – Кто должен ответить за то, что мой ребенок, в январе имеющий минимум 50% на жизнь, после операции в Институте рака, по заявлению самого же доктора Климнюка, теперь не имеет шансов вообще?»
По словам Яны, из-за давления врачей ей пришлось увезти искалеченного сына домой в Лисичанск…
Ваня до и после операции...
Всему виной – операция
Во время обследования в Одессе выяснилось, что у четырехлетнего Данилы Сюмбели раковая опухоль, и его вместе с матерью Олесей Сюмбели перенаправили в Киев в Институт рака. После определения диагноза мальчику назначили химиотерапию.
– После четырех химий нам сделали компьютерную томографию, – рассказывает Олеся. – Размеры опухоли уменьшались, все шло на улучшение. После пятой химии нам снова сделали компьютерную томографию. Врач пересмотрел снимки и сказал, что все хорошо. Но после седьмой химиотерапии он снова пересмотрел старые снимки и сказал, что пошли метастазы везде, где они только могли бы пойти. И опухоль будто увеличилась.
По словам Олеси, их лечащий доктор Стежка М.А. все время говорил, что если оперировать Данилу, то операция будет очень сложная, и он не может гарантировать, что врачи справятся с опухолью.
– Я все время переспрашивала его относительно этого, ведь если б надо было проводить операцию за границей, то я должна была знать заранее, чтобы начинать собирать средства, – вспоминает мать Данилки. – Однако врач говорил, что не следует пока никуда спешить.
После восьмой химии Олеся и Данилка поехали на обследование в Москву. Анализ показал, что опухоль существенно уменьшилась, а метастазы исчезли вообще. Врачи объяснили, что даже если бы метастазы исчезли, однако были до этого – от них остался бы след. Так как все шло к лучшему, московские врачи советовали продолжать в Киеве курс химиотерапии, однако за операцию ни в коем случае не браться, ведь, как они сказали, опухоль все-таки была неоперабельной.
– Как только мы приехали в Киев, нам сообщили, что в ближайшее время нам проведут операцию, – продолжает Олеся. – Главный детский онколог Украины Григорий Климнюк говорил, что если он уже запланировал эту операцию, то ничего переносить не собирается. Дескать, по протоколу, проведение операции является обязательным. Если есть опухоль – надо резать. Операцию назначили на 25 ноября.
Во время операции у Данилы случилось очень сильное кровотечение, ему начали вливать много крови и плазмы. Только во время операции Данила потерял фактически всю кровь!
– После операции ко мне вышел Климнюк и сказал, что операция была ужасно тяжелая, однако все прошло успешно, единственное, что будет сложный послеоперационный период, – рассказывает Олеся. – Возможно, будет панкреатит (потому что нарушили поджелудочную).
Позже стало известно, что на операции присутствовал директор Института рака и главный онколог Украины доктор Щепотин. Лечащий врач Стежка объяснил маме Данилы, что была очень сложная ситуация с сосудами, они вызвали Щепотина, и именно он сказал оперировать.
Как вспоминает Олеся, первые сутки Данила уже вроде бы отходил от операции. Но на вторые сутки, когда сделали анализы, выяснилось, что проблемы не только с поджелудочной железой. Были задеты печень и почки. Но при этом врачи все время повторяли: «Все нормально. Не переживайте». Ребенку постоянно вливали кровь и плазму. Со временем врачи отказались давать плазму, мотивируя это тем, что на базе она кончилась. На самом же деле на базе она была!
– На вторые сутки, вечером, Данила стал очень возбужденный, около часа ночи ему пришлось вколоть наркотик, – вспоминает события той страшной ночи Олеся. – Ближе к двум часам ночи Данила успокоился. Я осталась с ним сама. Я пододвинулась к кровати и прилегла отдохнуть, держа сына за ручку. То, что происходило дальше, я не слышала и не видела. Ходят слухи, что во время реанимации людям дают какой-то наркотик, возможно, тем самым накачали и меня, ведь я спала словно грудной ребенок, пока откачивали моего ребенка…
В третьем часу ночи Данилы не стало. В 7 утра пришел врач Стежка. Оправдывался, что было сделано все, что можно было сделать. Что Данилка все равно мог умереть во время будущей (!) операции по пересадке костного мозга, что они просто продлевали ему жизнь. Но Олеся уверена: на самом деле врач знал, что Даниле после операции в лучшем случае оставались считанные дни.
«Врачи во главе с Щепотиным и Климнюком буквально зарезали моего ребенка, – пишет Олеся в своем письме к министру здравоохранения Василию Князевичу. – Они должны быть наказаны. Ведь мой случай в Институте рака – не первый, и если не принять необходимых мер – не последний».
Олеся и Данилка...
***
Приведенные выше человеческие трагедии как минимум заставляют задуматься о несовершенстве медицинской системы. Одни, после прочитанного, могут сказать: «Да гнать в шею таких врачей!» Другие напротив: «Врачи – тоже люди. Сделали, что смогли». И те, и другие, по-своему, будут правы…
Но как быть убитым горем матерям? Да, все мы люди, и врачи тоже. Никто не застрахован от ошибок. Но беда в том, что ошибок, а значит трагедий, становится все больше. И этому нужно положить конец!
P.S. Редакция From-UA всеми силами поддерживает проводимую общественными организациями и частными лицами работу по принуждению украинской власти к покупке кибер-ножа, являющимся для сотен тысяч больных раком украинцев последним шансом. Подробнее об этом читайте здесь.